Глава 3

ЯЗЫКИ АНГЕЛЬСКИЕ

Существует один важный момент, при котором я всегда ощущал себя связанным. А именно: говорение на языках с последующим истолкованием. Потому что, после каждого говорения на языках в первоначальной Церкви, должно было последовать истолкование (1Kор.14:27-28). Текст категоричен: "Если же не будет истолкователя, то молчи в церкви...".

В этом отношении мы констатируем очевидное, почти, что общее неподчинение, порядку установленного тем, который говорил на языках более всех остальных. Его учение применялось в очень редких случаях. Знаете, я иногда даже предпочел бы, чтобы не истолковывалось сказанное? Порой было стыдно слушать такие толкования. То, что не было истолковано, могло сойти за что-то духовное, поскольку непонятно. Но толкование, того, что я понимал, сковывало меня. Как правило, сказанное было настолько бедно, что заставило бы, покраснеть даже самого отстающего в классе. Почти всегда это было что-то банальное, вполне обычное. Я себе говорил: мог бы с таким же успехом то же самое сказать сразу на французском. Впрочем, некоторыми проповедниками или братьями я был больше созидаем тогда, когда они проповедовали на родном языке, нежели когда они говорили на иных языках. Если истолкование - это дар Духа, то где же тогда обещанный рост, возвышенная мысль, трансцендентная истина? Истолкования же, напротив, были какими-то банальными, неоригинальными, повторенными идеями. Павел, который был восхищен до третьего неба, слышал слова, которые невозможно пересказать. Я плохо это понимал. Я говорил себе: это все равно что перед тем, как выпить стакан воды, через катализ отделить кислород от водорода, а затем, после данного лабораторного процесса, соединить их снова, получив опять воду, чтобы, наконец-то ее выпить. Разве нельзя ее выпить такую, какая она течет из родника? Я себе говорил иногда: я глупый, и поэтому задаю себе столько вопросов. Ведь Павел сказал: "Желаю, чтобы вы все говорили языками" (1Kор.14:5). Этого должно бы быть достаточно.

ЯЗЫКИ ИЛИ БЕЗБРАЧИЕ

Я тут же вспомнил, что тот же апостол, сказавший: "Желаю, чтобы вы все говорили языками", в том же послании говорит также, что: "Желаю, чтобы все люди были как я"(1Kор.7:7), то есть безбрачными. По-гречески эти два выражения одинаковы. Тогда я по настоящему был сбит с толку, ибо тот, который открывал мне дорогу для говорения на языках, тот же открывал мне ее и для безбрачия. Но я не имел никакого желания оставаться безбрачным! Я говорил себе: желаю одного и отвергаю другое, так не годится! Это заставляет улыбнуться. Все же существует доктринальное объяснение этим двум желаниям Павла; одно для языков, другое для безбрачия. Ибо, говоря Коринфянам: "Желаю, чтобы вы все говорили языками", он говорит им же: "Желаю, чтобы вы были как я", безбрачными. Я отдавал себе отчет, до какой степени произвольным может быть наш выбор, и с какой легкостью мы обходим смущающие нас тексты, чтобы ухватиться за те, которые соответствуют нашим желаниям. Мы готовы делать акробатическое сальто, чтобы примирить то, что непримиримо. Парадоксальным является то, что при, утверждении, что все должны говорить языками, отрицается необходимость безбрачия! Опираясь на, какое правило толкования Священного Писания, делается подобное отклонение? Не честнее ли признать, что не все Коринфяне были призваны к безбрачию, равно как и не все были призваны говорить языками? Говоря: "Все ли Апостолы? все ли пророки? все ли учителя? ... все ли говорят языками?" (1Kор.12:29-30), Павел сам допускает эти два положения: с одной стороны не все имеют дар быть безбрачными (1Kор.7:7), с другой стороны не все имеют дар языков. Задать вопрос - это значит на него ответить.

ЯЗЫК АНГЕЛОВ.

В то же время один из братьев, проповедник, которому я задавал вопросы по поводу непонимания языков, сказал мне, что это, возможно, язык ангелов. Несчастные ангелы, сказал я себе, неужели они не могут изъясняться лучше? Разве это и есть язык ангелов и неба? Я был разочарован. Я представлял себе все по другому. В своих размышлениях я дошел до того (да простит Бог мое невежество), что если ангелы не умеют разговаривать иначе, то я один говорю лучше всех их. Еще я себе сказал: окажись Вольтер на небе (хорошо было бы), ангелам трудно бы пришлось разговаривать с ним. Он отправил бы их за школьные парты! Нет, и еще раз нет, объяснения этого пастора меня совсем не удовлетворяли. Они мне представлялись, не совсем честной спасительной лазейкой в таком, довольно - таки, животрепещущем вопросе. Но, поскольку об этом говорит Библия, то должно быть правдой. Я должен был принять ее верой, преклониться перед ней и даже покаяться перед Богом в том, что посмел осуждать Его за ту форму изъяснения, которой Ему благоугодно было наделить Своих ангелов. Не является ли Господь единственным Судьей Своих решений? (Рим.11:34-35). Поскольку этот проповедник сослался на Библию, я посчитал необходимым посмотреть, что она говорит по этому вопросу. Я так надеялся найти в ней подтверждение этой истины. Ой! Новая унизительная неудача спешила присоединиться к предыдущим! Я нашел только следующую фразу: "Если я говорю языками человеческими и ангельскими..." (1Kор.13:1). Внутреннее мое состояние было подавленным. Я ощутил себя обманутым, обведенным вокруг пальца этим "взятием за горло" проделанному Священному Писанию. Ибо бросается в глаза то, что Павел использует в этом месте условное наклонение "если" (в румынской Библии стоит "если бы" примечание перев.). Павел никогда не обладал знанием всех тайн, ибо несколькими строчками ниже он утверждает, что знает отчасти (1Kор.13:12). Никогда Павел не отдавал свое тело на сожжение. Никогда он не раздавал свое имение кому-либо. Он ничего не имел. Он также, никогда не говорил на всех ангельских и человеческих языках. Павел настолько мог говорить на ангельских языках, насколько категорично его заявление об этом небесном языке: "Слышал неизреченные слова" (2Kор.12:4). Даже ребенок мог бы понять такой оборот языка. Как мог человек, которого я считал зрелым, пастор стада, поддерживать подобные идеи с подобной глупостью и абсурдностью? Я был смущен. Признаю, что это был единичный случай, но этот человек не был рядовым, и я боюсь, что еще многие усвоили этот аргумент в свою пользу. Это самый лучший способ повредить делу, вместо того, чтобы защитить.